Чемодан без ручки.
Новое старое.
Одна фраза, только одна фраза!
читать дальшеНужно было что-то острое.
Жадно оглядевшись, Ри с лихорадочной поспешностью бросился к единственному на всю комнатенку зеркалу. Маленькому, не больше двух ладоней в ширину и трех в высоту и…. вмонтированному в стену. Царапая ногтями гладкое стекло. Ри чувствовал, как к горлу подступают беспомощные рыдания. Он не мог, не хотел, не желал, немогнемогнемог здесь больше оставаться. Сглупил, был идиотом, неправ, выпустите меня обратно, пожалуйста. Мне надо. Пожалуйста. Пожалуйста, дайте! дайтедайтеДайте!
Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!
ДАЙТЕ!
НУ ДАЙТЕ ЖЕ!
ДАЙТЕ!!!
Он со всей силы бил по зеркалу кулаком, второпях замотанным галстуком и платком. Раз и два и три, пока оно не осыпалось на пол кучкой сверкающих осколков и мелких брызг. Отбросив в сторону не нужную больше изорванную ткань и поспешно присев на корточки, Ри взял в руки самый крупный кусок, попробовал пальцем скол. Кожа вмиг окрасилась красным, по зеркальной поверхности успели скатиться пара капель, прежде чем, машинально пробормотав - Острое - он засунул себе палец в рот.
На языке вмиг сделалось солено-сладко. А потом просто солено-солено-солено. Не понять – от крови или сосущей сухой жажды, выедающей изнутри. Держа осколок в руке, Ри лихорадочно расстегивал рукав рубашки. С первого раза не получалось, короткие обломанные ногти в спешке никак не могли протолкнуть пуговицы сквозь ушки. Соскальзывали и хватали пустоту. Зашипев, до крови сильнее сжав ладонь на осколке, Ри таки сумел рывками обнажить запястье и приложить холодный кусок битого стекла к пульсирующим венам. Он знал, где-то слышал, что резать надо не поперек – так кровь будет быстро сворачиваться, а вдоль по вене. Вернее.
Быстрее и надежнее.
Изменив угол наклона, он провел осколком по коже, примериваясь. Ласково погладил, с силой надавил.… И остановился, расширившимися глазами наблюдая, как под острым стеклом появляется и расплывается кровь.
Рука с зажатым осколком так и опустилась.
Зажмурившись и потряся головой, он попробовал еще раз – примериться, приложить и надавить...
И еще раз.
Рыча, разбив затылок о камень кладки и поменяв руки.
И еще.
Минуту, пять, десять.
Пока пальцы сами собой не разжалась, роняя стекло и Ри, запрокинув голову, беззвучно заплакал. Сухо, надрывно, мелкими злыми слезам. Захлебываясь, утирая лицо рукавом, он никак не мог унять ни горькие рыдания, ни мелкую дрожь, безостановочно сотрясавшую тело. Где-то рядом что-то раздражающе щелкало и стучало. Поняв, что это собственные зубы выбивают чечетку, Ри с силой закусил губы. Рот вновь наполнился кровью - целым озером крови брызнувшей из приоткрытых губ и тонкими струйками потекшей вниз по подбородку. Но это не помогло ни унять дрожь, ни заглушить раздражающую, костяную пляску зубов!
Подобрав дрожащей рукой отброшенный прочь осколок, Ри поднес его к лицу. Сфокусировать взгляд было неимоверно трудно, но еще труднее было разглядеть себя в отразившемся в зеркале тощем, бледном, покрытом испариной трясущемся парнишке. Ри смотрел и не верил. Из отражения на него смотрел пропащий человек, в глазах которого была мольба и целая пропасть одиночества.
Не в силах оторвать взгляд, он смотрел как завороженный. А когда особо сильная судорога скрутила в морской узел и заставила выронить осколок, Ри уже не знал, сколько же времени он провел, неподвижно уставившись в зеркало.
На себя самого.
НЕ ВЕРЮ!!!!!!!!!!
не я.
Эмбрионом скрючившись на полу, подтянув непослушными руками к груди ноги, кусая засунутый в рот кулак, он поклялся, раз за разом клялся, что больше никто и никогда не увидит в его глазах эту бездну.
Мольбы. Боли и одиночества.
Что он не сдохнет на этом бетонном заблеваном полу.
Низачто
Низачтонизачто
Ни за что!
ТОЛЬКО не я.
_____________________________
Мы будем делать Богу больно.
Чтоб Бог не сделал больно нам.
Что день, что ночь.
На фронт бессмысленной войны,
На бег надуманных событий
Из бездны боли смотрим мы.
И веря только лишь в неверье,
Огнём чистилищ по церквям…
Мы делаем так страшно больно,
Чтоб Бог не сделал больно нам