Ночной воздух был пропитан древесным дымом, а из-за сосен доносились звуки свирели.
Оппа-па!
Вообще-то воздух отвратительно смердел - кошачьим туалетом, прохудившимся безобаком или просто ближайшей помойкой. Только мазохист со стажем решился бы раскладывать здешнюю вонь на составляющие ну или просто остановился бы отлить. Любой другой как можно скорее свалил бы, до предела ускорив шаг и зажав нос рукой.
- Ух ты! Забористая штука! Аж глаза ест!
Полный искреннего удивления голос оказался последней каплей. В два дрожащих шага дойдя до ближайшей размалеванной стенки, Кай с характерными звуками согнулся вдвое, опорожняя желудок. Голос позади помолчал, выжидая, пока парня не отпустят первые мучительные судороги, ничего нового, впрочем, не прибавившие к живопистному аромату тупика. Амбре и без того можно было резать ножом.
И только когда минуты спустя он отдышался и попытался разогнуться, тот же сочувственный голос оказался уже совсем рядом, буквально за спиной, внезапно обретая руки и тело.
- Эй, парень, возьми. Полегчает.
В ладонь Каю вложили что-то прохладное, изрядно похожее на бутылку обычной минералки и буквально заставили сделать пару глотков. Прокатившаяся по горлу вода смыла отвратительный привкус рвоты и принесла облегчение, заодно заставив осознать, что его кто-то крепко держит за талию. С явно недвусмысленными намрениями ощутимо прижимающимися к его ягодицам. Уж что-что, а недвусмысленные намерения Кай определял с полпинка. Вот, мля, извращенец! Заблеванная подворотня не возбуждала ни благодарности, ни снисходительности. ни, мудила, любви.
- Отвали, козел!
Все еще слабыми руками Кай попытался оттолкнуть от себя чью-то тушу, пока не оказался всем телом придавлен к стене. Стало тяжело дышать. Над ухом раздавалось хриплое пыхтенье, ладони-лопаты жадно лапали промежность и ягодицы, подбираясь опасно близко к брючному ремню. Его замутило.
Ё! Время для грязной игры.
Прекратив трепыхаться, Кай позволил гребаному извращенцу развернуть его к себе лицом и со смаком блеванул тому на рубашку.
Аля натурель в лучшем виде.