Липовый цвет
Разрешение на перепост получено.
Но автор не хочет видеть свое произведение по всему интернету, засим перепост перопеста из моего дневника я не разрешаю, увы.
Да, мне тоже очень жаль.
((((
И я считаю, что это наиболее верное видение истории Алана, Женевьев и Ричарда Горика.
Бо поверить в канонное изложение у меня не получается.
Как и в Гвидо Ларака - благородного и чуткого наемника 12-го века.
В Женевьев Окделл - всем сердцем принявшую вчерашнего плебея, захватчика, сторонника убийцы ее любимого мужа, человека, присвоившего себе титул, положение и имущество ее детей.
В Ричарда Горика - который на совесть служил королю казнившему его отца и отдавшего его мать в постылый брак плебеею-наемнику-захватчику. Королю, лишившему Горика всего, что принадлежало ему по праву. Отобравшему даже дворянство, низведя до простолюдина в сословном обществе условно 12-го века.
В Шарля Эпине - любящего родственника и заботливого опекуна, умудрившегося оказаться при новой власти в полном шоколаде, но очень выборочно помнившего свои обязательства перед семьей.
Да, в таких героев - я не верю.
А вот в написанное ****** - вполне.
08.03.2012 в 21:35
Пишет **************
Название: Свеча на ветру
Жанр: АУ, ангст, драма.
Рейтинг: Эрка за жестокость и натурализм.
Герои: НМП, НЖП, и некоторые другие персонажи
Ворнинг: натурализм и описание неаппетитных подробностей. нежным фиялкам под кат ходить КАТЕГОРЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!!!
читать дальшеХильда идет тихо, почти бесшумно, словно крадется, иначе по замку идти нельзя, можно попасть в большую беду, потому что нынешний хозяин не отличается ни благородством, ни манерами. Дорогие ковры- убрали, теперь по полу разбросаны солома и тростник, в которой так легко заводятся вши, и в которую так удобно блевать. Серое траурное платье наглухо закрыто и скрывает ее от чужих похотливых взглядов лучше рыцарских лат, а темная густая вуаль мешает увидеть полный ненависти серо-зеленый взгляд.
Вокруг темень, путь ей освящает лишь масляный светильник. В одном из рукавов надежно спрятан стилет, а обращаться с ним женщина умеет, покойный супруг научил. Она оставила мальчиков совсем ненадолго, на попечении Питера и Пола, они сумеют уберечь детей, если случиться страшное, каждый из них- стоит десяти.
Позади раздается оглушительный, пьяный хохот и Хильда надеяться, что эр Алан в Рассветных Садах не видит всего этого. Она торопливо оглядывается и выскальзывает в тайный ход за гобеленом. Ни к чему искушать судьбу. Подумать только, вчерашняя солдатня и головорезы с большой дороги нынче заправляют тут всем. Видимо, этот сброд задержится здесь надолго, как только они прибыли из Олларии- сразу же опробовали местных крестьянок и замковую прислугу. Кто-то из женщин даже наложил на себя руки. Так скоро очередь дойдет и до герцогини с дамами, чего от этих грубых скотов еще можно ждать?! Поэтому Хильда торопиться. Ее путь лежит в замковую часовню. Здесь безбоязненно можно поговорить.
Короткое движение, и из непроглядной темноты выплывает знакомая, словно из гранита высеченная фигура. Бывший капитан личной герцогской охраны, а ныне- то ли стюард, то ли сенешаль Вальтер Строуберри. Хильда кланяется ему, поднимает приветственно правую ладонь и складывает пальцы в знакомую фигуру.
Дальнейший их разговор безмолвен, жесты и глаза говорят лучше слов. Одно она знает точно – тот, кто верой и правдой служил эру Алану до последнего вздоха, был с ним во всех сражениях, тот никогда не предаст. Вот только в таком случае, жить этому рыцарю осталось недолго.
-Меня задержали, - под высокими сводами часовни голос герцогини Женевьев словно плывет, и от отражается от стен и потолка, - приступим.
Вальтер и она безмолвно кивают и ждут. Больше всего сейчас госпожа Женевьев напоминает свечу горящую на ветру: тело ее стало тоньше, глазами залегли глубокие желтоватые тени, на висках зацвела изморозь седины, а темные змеи кос под покрывалом ореолом окружают голову. Герцогиня откидывает со лба серую вуаль и оправляет рукава глухого платья, такого же, как и у Хильды. Чарльза Тристрама казнили вместе с эром Аланом. Вероятно, подобным образом скоро выдадут замуж и ее. К счастью, у Хильды нет детей. Лучше лишиться спасения, чем позволить выродку дотронуться до себя. А рука у нее не дрогнет.
С собой эреа Женевьев принесла богато украшенный серебряный ларец и Хильда узнает в нем подарок своего отца. От него пахнет морисскими благовониями, а она невольно вспоминает свои первые дни при дворе Повелителей Скал, эр Алан тогда только женился и молодой герцогине требовалась свита. В те дни ее только представили герцогу и герцогине, и юная баронесса Хейльштадт боялась наступить на длинный шлейф собственного платья. Хильде тогда только сравнялось четырнадцать и она все принимала слишком близко к сердцу. Сейчас об этом смешно вспоминать. Смешно и страшно.
-Вальтер,- голос герцогини звучит резко, как удар палаческой семихвостки,- Хильдегарде, могу ли я довериться вам?
Хильда без слов опускается на одно колено и кладет правую, благую руку на сердце.
-Вы можете во всем полагаться на меня, - с жаром говорит молодая женщина, -я буду счастлива служить вам, моя госпожа и с радостью сделаю все, что бы вы не потребовали.
Вальтер так же опускается на колено и говорит медленно, как во сне:
-Моя эреа, я клялся эру Алану, что стану оберегать вас и ваших детей пока способен держать меч. Слово свое я буду держать.
Герцогиня складывает руки на груди, а потом словно сбрасывает с себя сонное оцепенение и подходит к алтарю и подзывает их.
-Тогда, клянитесь мне на Эсператии,- она достает богослужебную Книгу ожидания и говорит жестко и твердо, и слова ее крепче камня и цепей,- клянитесь спасением собственных душ, клянитесь Ожиданием и честью своей, что будите делать все, что я скажу. Клянитесь, что будите верны моим сыновьям пока силы и Создатель вас не оставят.
Как легко слова скатываются с языка. Хильда ни о чем уже не думает. Для нее сейчас нет никого и ничего важнее в целом мире, чем слово, которое она даст своей повелительнице. Серый камень часовни выщерблен, и колени будут болеть, но это мелочи. Если бы герцогиня потребовала отдать свою жизнь, Хильда с радостью сделала бы это.
-Я Вальтер Строуберри…
-Я Хильдегарде Тристрам…
-клянусь в верности…
-клянусь в верности…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своей жизнь и честью…
-своей жизнью и честью…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
Дрожат в подсвечнике огоньки, часовня тонет во мраке. Хильда целует узкое запястье и замечает на нем чернеющие следы. Подумать только, ничтожество, виллан, бродяга с большой дороги смеет поднимать руку на благородную женщину и принуждать ее по праву мужа и господина. А они ничего не могут сделать.
-Тогда слушайте, -герцогиня говорила спокойно и уверенно, как человек, принявший окончательное решение,- нынче ночью вы покинете замок. И возьмете с собой Ричарда и Эдварда. Здесь- письмо одному родичу эра Алана. А здесь- указание, куда вам следует ехать. Пока вы отправитесь на север, дороги там еще безопасны. Пройдете черным ходом, все необходимое будет ждать вас на месте, а через три дня- вскороете вот это полсание. Вальтер, возьмите с собой еще четверых человек, в которых уверены, и которые вас не подведут. Хильда, это письмо вы прочтете, как только прибудете на место. Торопитесь, времени мало. За вами придут. А теперь надо разойтись. Не подведите меня. А сейчас мне надо быть на пиру. Как только прозвучит, - тонкие губы чуть кривятся, - «Золото Райны» идите в комнату моих сыновей. У меня лишь один муж, и один король, а самозванец достоин дыбы и виселицы.
От этого темного взгляда не укрыться и не спастись, и он словно видит тебя насквозь. Обычно серые глаза кажутся настолько черными, что даже робкие лепестки света тонут в этих бездонных колодцах. Но вдовствующей графине Тристрам- скрывать нечего, и взгляда женщина не отводит.
Хильда прячет письма в корсаже и как может быстро идет к себе. Она понимает: эта ночь – последняя в этом замке, больше никогда в жизни ей не переступить порог большого зала и не перемолвиться словом ни с кем из его обитателей. В отличие от других дам, у нее, как у особы приближенной к герцогини- свои личные покои, есть возможность остаться одной. Женщина отпускает своих служанок быстро собирает все необходимое. Этот разговор словно стряхнул то странное, убийственное оцепенение, в котором она пребывала все эти дни, когда не видела ничего кроме боли и ненависти. Время убывает по капле, из пиршественной залы доносятся пьяные вопли и гогот, менестрель запевает то самое, печальное «Золото Райны» наступает какая-то холодная тишина, и наконец, вот он, долгожданный стук в дверь. Пора идти.
Она будет мальчиков и быстро помогает им одеться. В комнату ходит герцогиня, и глаза у нее не выражают ничего, а правый рукав темного платья странно тяжелый. Эр Вальтер и его люди стоят в дверях на страже, в очаге прогорели дрова.
-Матушка, - испуганно шепчет Ричард, - что происходит?
При этом он решительно выпячивает нижнюю губу и сжимает кулачки. Эдвард прижимается к брату и еще немного и мальчик заплачет. Они уже не мальчики, думает Хильда, пришла пора взрослеть. У этих детей отняли и отца, и детство и титул. Отныне у них не будет никого кроме друг друга.
-Подойдите ко мне, дети мои, -эреа Женевьев смотрит с усталой изученностью, - и благослови вас Создатель. Вам предстоит покинуть этот дом.
Гвидо Ларак хотел было отправить обоих мальчишек к простолюдинам, потому что теперь им не место на господской половине, но к счастью, маленький эр Эдвард заболел и лекарь запретил ему покидать комнаты, иначе бы Хильда не смогла поручиться за последствия. Никто бы не поручился.
-Да сохранит вас Создатель от чужого клинка, стрел, злословия и яда. Берегите друг друга. И помните, сын мой, отныне вы- герцог Окделл. Кто бы что не говорил, вы истинный сын своего отца.
-Увидимся ли мы снова, матушка? - Тихонько шепчет Ричард и пытается справиться с прыгающими губами, а у самой Хильды сердце сжимается от боли.
-Если Создателю будет угодно. А теперь идите.
Ни слез, ни поцелуев, ни объятий. Они быстро и деловито уходят, и у выхода из пещеры действительно находят все необходимое для дальней дороги.
Лесник сторожит лошадей и протягивает ей шкатулку с травами, говорит пригодиться и Хильда с благодарностью принимает подношение. Ночь покровительствует беглецам, а днем они стараются выбирать малолюдную дорогу. Три дня проходят быстро. За ними нет погони.
-Госпожа Хильдегарде, -на сквозном, пронизывающем ветру говорить трудно, но Вальтер силен и упрям, - куда нам ехать.
Хильда вскрывает запечатанное послание и руки ее мелко дрожат. Ей страшно, но данное слоо держит крепче цепей и кандалов.
-Наш путь лежит в Дриксен, господа. К герцогу фок Фельсенбургу.
Слышаться удивленные возгласы, и Хильда только крепче прижимает к себе еще не вполне оправившегося Эдварда. Как только они покинут пределы Талигойи, надо будет где-то остановиться, у мальчика может начаться лихорадка. Осенние ветра гонят их в спину, и ехать им холмами, лесами и непролазными чащобами еще долго.
Дороги опасны и непредсказуемы, но какая-то неведомая Сила хранит их на всем пути.
Уже в Эйнрехте, после того как все закончилось Хильда позволяет себе немного отдохнуть. А быстрые и расторопные горничные напоминают ей, сколь долго она была лишена уюта. Когда все уходят, она вскрывает последний конверт.
«Здравствуйте, Хильдегарде. Как только вы отроете это письмо, то скажите моим сыновьям, что нынче ночь герцог Алан был отомщен и скоро нашего нового короля ожидает особый подарок. Вскоре, я потребую к ответу и бастарда, никто не смеет проливать кровь благородного человека безнаказанно. С вами же, моя дорогая, я прощаюсь навсегда. Отныне вы будите моим сыновьям советчицей, сестрой и матерью. А когда придет срок- вы и только вы сделаете из них мужчин и обучите всему, что человек должен знать о брачном ложе. Я не желаю, что бы семя семени моего мужа проросло во чреве шлюхи, не важно какого сословия и положения, будь то трактирная ли это девка или замужняя дворянка. Забодьтесь о них, как заботилась бы я. Это моя последняя воля, не смейте нарушать ее. Отныне я приказываю вам молиться за меня как за мертвую. Храни вас Создатель».
Огонь пожирает хрупкую бумагу и Хильда кивает головой. Слово свое она сдержит. Чего бы ей это не стоило. В конце концов, ее имя значит "охраняющая битвы".
******************************************************************************************************************
Король рад и вассалы его делят с ним радость и упоение победы. Тут и его старые соратники, и те, кто стал под его знамена недавно: Арсен Савиньяк, Михель фок Варзов и Шарль Эпине. Чужаки, но воины хорошие. На пиру не хватает только королевы, но пока еще герцогиня Алва не станет упрямиться, не откажет своему повелителю ни в чем. Пусть только малютка оправиться от родов, а дальше –не посмеет ослушаться. Да и гулящих девок слишком много, жениться надо будет забыть о непотребстве. Пахнет вонью немытых тел и потом. Вот интересно, что чувствовал Рамиро Алва, когда объезжал эту красотку, раз уж ради нее он пренебрёг племянницей покойника Эктора Придда? Франциск не хочет думать о мертвечине, что гниет за городскими стенами, все эти люди чести здесь в первую очередь ради себя. А Рамиро, через некоторое время тоя обожаемая жена будет стонать подо мной, как должно быть кричит сейчас под Гвидо Лараком эта гордячка Женевьев Окделл. Уж он –то сумеет укоротить эту породистую сучку, пара выбитых зубов и баба будет как шелковая.
В зал вбегает нарочный, в которого тут же летят объедки и кости.
-Зачем пожаловал? -Язык, как назло заплетается, интересно, как эти толстозадые эры просиживают на пирах часами?
-Из Надора, -бедняга гонец еле отдышался, - срочно доставили. Велели вам передать.
По залу раздается довольный гогот и крики.
Свободен, -коротко кивает Франциск и смотрит на хитроумные завязки. А гул в зале все нарастает.
-Никак объездил Гвидо породистую кобылу и приглашенье шлет, его женушку опробовать? Сладко небось было скакать?
-И не говори! Мешок-то большой! И тяжелый!
-Должно быть его жеребец славно порезвился у ее милости?
-Вот интересно, а я слыхивал, что у благородных баб там все голое?
-Да брешут все, бабы как бабы, знай свое дело и суй.
-Главное, что бы Гвидо этой высокородной потаскухе брюхо хорошо набил.
-А чего это герцог Эпине с нами не радуется? Выпей за удачу товарища? Или ты сам хотел ее завалить?
-Так Мерин еейоный брат, нельзя им баловаться!
-А кто бабу спрашивать будет? Пусть спасибо скажет, что не порвали!
Шарль Эпине действительно мрачен как туча, но пока терпит. Интересно, на что готов пойти этот благородыш ради соей выгоды, до каких пор будет позволять бесчесть себя и подставлять зад Франциску? Мужчина быстро развязывает мешок и негромко велит всем замолчать. Это срабатывает. Надо будет хорошо укоротить им всем языки, кому из благородышей понравиться, что прелести их жен и дочек обсуждают, как обозных шлюх? С такими союзничками никаких врагов не надо.
В мешке оказывается серебряный ларец на замке, сколько же камней пошло на чужую прихоть, страшно представить. Крышка хорошо притерта и запечатана воском, что же может там быть? Франциск требует меч и сбивает засов, открывает крышку. А потом его неудержимо рвет внутрь, блевотина все исторгается и исторгается из него. Прямо на поедаемую опарышами зеленую голову Гвидо Ларака с вырванными глазами и вырезанным языком, и лежами рядом отрубленными руками. Над ларцом начинают кружить мясные мухи, а по залу плывет запах смерти и тления. Франциску становиться все хуже и хуже. Сил хватает на то, что бы отползти от страшного подарка подальше.
-Повесить, - хрипло кричит он, однако гонца и след простыл.
Ясно одно- эта породистая сука объявила войну своему королю. И она за это заплатит. Не хочет по- хорошему, будет по -плохому.
Но автор не хочет видеть свое произведение по всему интернету, засим перепост перопеста из моего дневника я не разрешаю, увы.
Да, мне тоже очень жаль.
((((
И я считаю, что это наиболее верное видение истории Алана, Женевьев и Ричарда Горика.
Бо поверить в канонное изложение у меня не получается.
Как и в Гвидо Ларака - благородного и чуткого наемника 12-го века.
В Женевьев Окделл - всем сердцем принявшую вчерашнего плебея, захватчика, сторонника убийцы ее любимого мужа, человека, присвоившего себе титул, положение и имущество ее детей.
В Ричарда Горика - который на совесть служил королю казнившему его отца и отдавшего его мать в постылый брак плебеею-наемнику-захватчику. Королю, лишившему Горика всего, что принадлежало ему по праву. Отобравшему даже дворянство, низведя до простолюдина в сословном обществе условно 12-го века.
В Шарля Эпине - любящего родственника и заботливого опекуна, умудрившегося оказаться при новой власти в полном шоколаде, но очень выборочно помнившего свои обязательства перед семьей.
Да, в таких героев - я не верю.
А вот в написанное ****** - вполне.
08.03.2012 в 21:35
Пишет **************
Название: Свеча на ветру
Жанр: АУ, ангст, драма.
Рейтинг: Эрка за жестокость и натурализм.
Герои: НМП, НЖП, и некоторые другие персонажи
Ворнинг: натурализм и описание неаппетитных подробностей. нежным фиялкам под кат ходить КАТЕГОРЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!!!
читать дальшеХильда идет тихо, почти бесшумно, словно крадется, иначе по замку идти нельзя, можно попасть в большую беду, потому что нынешний хозяин не отличается ни благородством, ни манерами. Дорогие ковры- убрали, теперь по полу разбросаны солома и тростник, в которой так легко заводятся вши, и в которую так удобно блевать. Серое траурное платье наглухо закрыто и скрывает ее от чужих похотливых взглядов лучше рыцарских лат, а темная густая вуаль мешает увидеть полный ненависти серо-зеленый взгляд.
Вокруг темень, путь ей освящает лишь масляный светильник. В одном из рукавов надежно спрятан стилет, а обращаться с ним женщина умеет, покойный супруг научил. Она оставила мальчиков совсем ненадолго, на попечении Питера и Пола, они сумеют уберечь детей, если случиться страшное, каждый из них- стоит десяти.
Позади раздается оглушительный, пьяный хохот и Хильда надеяться, что эр Алан в Рассветных Садах не видит всего этого. Она торопливо оглядывается и выскальзывает в тайный ход за гобеленом. Ни к чему искушать судьбу. Подумать только, вчерашняя солдатня и головорезы с большой дороги нынче заправляют тут всем. Видимо, этот сброд задержится здесь надолго, как только они прибыли из Олларии- сразу же опробовали местных крестьянок и замковую прислугу. Кто-то из женщин даже наложил на себя руки. Так скоро очередь дойдет и до герцогини с дамами, чего от этих грубых скотов еще можно ждать?! Поэтому Хильда торопиться. Ее путь лежит в замковую часовню. Здесь безбоязненно можно поговорить.
Короткое движение, и из непроглядной темноты выплывает знакомая, словно из гранита высеченная фигура. Бывший капитан личной герцогской охраны, а ныне- то ли стюард, то ли сенешаль Вальтер Строуберри. Хильда кланяется ему, поднимает приветственно правую ладонь и складывает пальцы в знакомую фигуру.
Дальнейший их разговор безмолвен, жесты и глаза говорят лучше слов. Одно она знает точно – тот, кто верой и правдой служил эру Алану до последнего вздоха, был с ним во всех сражениях, тот никогда не предаст. Вот только в таком случае, жить этому рыцарю осталось недолго.
-Меня задержали, - под высокими сводами часовни голос герцогини Женевьев словно плывет, и от отражается от стен и потолка, - приступим.
Вальтер и она безмолвно кивают и ждут. Больше всего сейчас госпожа Женевьев напоминает свечу горящую на ветру: тело ее стало тоньше, глазами залегли глубокие желтоватые тени, на висках зацвела изморозь седины, а темные змеи кос под покрывалом ореолом окружают голову. Герцогиня откидывает со лба серую вуаль и оправляет рукава глухого платья, такого же, как и у Хильды. Чарльза Тристрама казнили вместе с эром Аланом. Вероятно, подобным образом скоро выдадут замуж и ее. К счастью, у Хильды нет детей. Лучше лишиться спасения, чем позволить выродку дотронуться до себя. А рука у нее не дрогнет.
С собой эреа Женевьев принесла богато украшенный серебряный ларец и Хильда узнает в нем подарок своего отца. От него пахнет морисскими благовониями, а она невольно вспоминает свои первые дни при дворе Повелителей Скал, эр Алан тогда только женился и молодой герцогине требовалась свита. В те дни ее только представили герцогу и герцогине, и юная баронесса Хейльштадт боялась наступить на длинный шлейф собственного платья. Хильде тогда только сравнялось четырнадцать и она все принимала слишком близко к сердцу. Сейчас об этом смешно вспоминать. Смешно и страшно.
-Вальтер,- голос герцогини звучит резко, как удар палаческой семихвостки,- Хильдегарде, могу ли я довериться вам?
Хильда без слов опускается на одно колено и кладет правую, благую руку на сердце.
-Вы можете во всем полагаться на меня, - с жаром говорит молодая женщина, -я буду счастлива служить вам, моя госпожа и с радостью сделаю все, что бы вы не потребовали.
Вальтер так же опускается на колено и говорит медленно, как во сне:
-Моя эреа, я клялся эру Алану, что стану оберегать вас и ваших детей пока способен держать меч. Слово свое я буду держать.
Герцогиня складывает руки на груди, а потом словно сбрасывает с себя сонное оцепенение и подходит к алтарю и подзывает их.
-Тогда, клянитесь мне на Эсператии,- она достает богослужебную Книгу ожидания и говорит жестко и твердо, и слова ее крепче камня и цепей,- клянитесь спасением собственных душ, клянитесь Ожиданием и честью своей, что будите делать все, что я скажу. Клянитесь, что будите верны моим сыновьям пока силы и Создатель вас не оставят.
Как легко слова скатываются с языка. Хильда ни о чем уже не думает. Для нее сейчас нет никого и ничего важнее в целом мире, чем слово, которое она даст своей повелительнице. Серый камень часовни выщерблен, и колени будут болеть, но это мелочи. Если бы герцогиня потребовала отдать свою жизнь, Хильда с радостью сделала бы это.
-Я Вальтер Строуберри…
-Я Хильдегарде Тристрам…
-клянусь в верности…
-клянусь в верности…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своей жизнь и честью…
-своей жизнью и честью…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
Дрожат в подсвечнике огоньки, часовня тонет во мраке. Хильда целует узкое запястье и замечает на нем чернеющие следы. Подумать только, ничтожество, виллан, бродяга с большой дороги смеет поднимать руку на благородную женщину и принуждать ее по праву мужа и господина. А они ничего не могут сделать.
-Тогда слушайте, -герцогиня говорила спокойно и уверенно, как человек, принявший окончательное решение,- нынче ночью вы покинете замок. И возьмете с собой Ричарда и Эдварда. Здесь- письмо одному родичу эра Алана. А здесь- указание, куда вам следует ехать. Пока вы отправитесь на север, дороги там еще безопасны. Пройдете черным ходом, все необходимое будет ждать вас на месте, а через три дня- вскороете вот это полсание. Вальтер, возьмите с собой еще четверых человек, в которых уверены, и которые вас не подведут. Хильда, это письмо вы прочтете, как только прибудете на место. Торопитесь, времени мало. За вами придут. А теперь надо разойтись. Не подведите меня. А сейчас мне надо быть на пиру. Как только прозвучит, - тонкие губы чуть кривятся, - «Золото Райны» идите в комнату моих сыновей. У меня лишь один муж, и один король, а самозванец достоин дыбы и виселицы.
От этого темного взгляда не укрыться и не спастись, и он словно видит тебя насквозь. Обычно серые глаза кажутся настолько черными, что даже робкие лепестки света тонут в этих бездонных колодцах. Но вдовствующей графине Тристрам- скрывать нечего, и взгляда женщина не отводит.
Хильда прячет письма в корсаже и как может быстро идет к себе. Она понимает: эта ночь – последняя в этом замке, больше никогда в жизни ей не переступить порог большого зала и не перемолвиться словом ни с кем из его обитателей. В отличие от других дам, у нее, как у особы приближенной к герцогини- свои личные покои, есть возможность остаться одной. Женщина отпускает своих служанок быстро собирает все необходимое. Этот разговор словно стряхнул то странное, убийственное оцепенение, в котором она пребывала все эти дни, когда не видела ничего кроме боли и ненависти. Время убывает по капле, из пиршественной залы доносятся пьяные вопли и гогот, менестрель запевает то самое, печальное «Золото Райны» наступает какая-то холодная тишина, и наконец, вот он, долгожданный стук в дверь. Пора идти.
Она будет мальчиков и быстро помогает им одеться. В комнату ходит герцогиня, и глаза у нее не выражают ничего, а правый рукав темного платья странно тяжелый. Эр Вальтер и его люди стоят в дверях на страже, в очаге прогорели дрова.
-Матушка, - испуганно шепчет Ричард, - что происходит?
При этом он решительно выпячивает нижнюю губу и сжимает кулачки. Эдвард прижимается к брату и еще немного и мальчик заплачет. Они уже не мальчики, думает Хильда, пришла пора взрослеть. У этих детей отняли и отца, и детство и титул. Отныне у них не будет никого кроме друг друга.
-Подойдите ко мне, дети мои, -эреа Женевьев смотрит с усталой изученностью, - и благослови вас Создатель. Вам предстоит покинуть этот дом.
Гвидо Ларак хотел было отправить обоих мальчишек к простолюдинам, потому что теперь им не место на господской половине, но к счастью, маленький эр Эдвард заболел и лекарь запретил ему покидать комнаты, иначе бы Хильда не смогла поручиться за последствия. Никто бы не поручился.
-Да сохранит вас Создатель от чужого клинка, стрел, злословия и яда. Берегите друг друга. И помните, сын мой, отныне вы- герцог Окделл. Кто бы что не говорил, вы истинный сын своего отца.
-Увидимся ли мы снова, матушка? - Тихонько шепчет Ричард и пытается справиться с прыгающими губами, а у самой Хильды сердце сжимается от боли.
-Если Создателю будет угодно. А теперь идите.
Ни слез, ни поцелуев, ни объятий. Они быстро и деловито уходят, и у выхода из пещеры действительно находят все необходимое для дальней дороги.
Лесник сторожит лошадей и протягивает ей шкатулку с травами, говорит пригодиться и Хильда с благодарностью принимает подношение. Ночь покровительствует беглецам, а днем они стараются выбирать малолюдную дорогу. Три дня проходят быстро. За ними нет погони.
-Госпожа Хильдегарде, -на сквозном, пронизывающем ветру говорить трудно, но Вальтер силен и упрям, - куда нам ехать.
Хильда вскрывает запечатанное послание и руки ее мелко дрожат. Ей страшно, но данное слоо держит крепче цепей и кандалов.
-Наш путь лежит в Дриксен, господа. К герцогу фок Фельсенбургу.
Слышаться удивленные возгласы, и Хильда только крепче прижимает к себе еще не вполне оправившегося Эдварда. Как только они покинут пределы Талигойи, надо будет где-то остановиться, у мальчика может начаться лихорадка. Осенние ветра гонят их в спину, и ехать им холмами, лесами и непролазными чащобами еще долго.
Дороги опасны и непредсказуемы, но какая-то неведомая Сила хранит их на всем пути.
Уже в Эйнрехте, после того как все закончилось Хильда позволяет себе немного отдохнуть. А быстрые и расторопные горничные напоминают ей, сколь долго она была лишена уюта. Когда все уходят, она вскрывает последний конверт.
«Здравствуйте, Хильдегарде. Как только вы отроете это письмо, то скажите моим сыновьям, что нынче ночь герцог Алан был отомщен и скоро нашего нового короля ожидает особый подарок. Вскоре, я потребую к ответу и бастарда, никто не смеет проливать кровь благородного человека безнаказанно. С вами же, моя дорогая, я прощаюсь навсегда. Отныне вы будите моим сыновьям советчицей, сестрой и матерью. А когда придет срок- вы и только вы сделаете из них мужчин и обучите всему, что человек должен знать о брачном ложе. Я не желаю, что бы семя семени моего мужа проросло во чреве шлюхи, не важно какого сословия и положения, будь то трактирная ли это девка или замужняя дворянка. Забодьтесь о них, как заботилась бы я. Это моя последняя воля, не смейте нарушать ее. Отныне я приказываю вам молиться за меня как за мертвую. Храни вас Создатель».
Огонь пожирает хрупкую бумагу и Хильда кивает головой. Слово свое она сдержит. Чего бы ей это не стоило. В конце концов, ее имя значит "охраняющая битвы".
******************************************************************************************************************
Король рад и вассалы его делят с ним радость и упоение победы. Тут и его старые соратники, и те, кто стал под его знамена недавно: Арсен Савиньяк, Михель фок Варзов и Шарль Эпине. Чужаки, но воины хорошие. На пиру не хватает только королевы, но пока еще герцогиня Алва не станет упрямиться, не откажет своему повелителю ни в чем. Пусть только малютка оправиться от родов, а дальше –не посмеет ослушаться. Да и гулящих девок слишком много, жениться надо будет забыть о непотребстве. Пахнет вонью немытых тел и потом. Вот интересно, что чувствовал Рамиро Алва, когда объезжал эту красотку, раз уж ради нее он пренебрёг племянницей покойника Эктора Придда? Франциск не хочет думать о мертвечине, что гниет за городскими стенами, все эти люди чести здесь в первую очередь ради себя. А Рамиро, через некоторое время тоя обожаемая жена будет стонать подо мной, как должно быть кричит сейчас под Гвидо Лараком эта гордячка Женевьев Окделл. Уж он –то сумеет укоротить эту породистую сучку, пара выбитых зубов и баба будет как шелковая.
В зал вбегает нарочный, в которого тут же летят объедки и кости.
-Зачем пожаловал? -Язык, как назло заплетается, интересно, как эти толстозадые эры просиживают на пирах часами?
-Из Надора, -бедняга гонец еле отдышался, - срочно доставили. Велели вам передать.
По залу раздается довольный гогот и крики.
Свободен, -коротко кивает Франциск и смотрит на хитроумные завязки. А гул в зале все нарастает.
-Никак объездил Гвидо породистую кобылу и приглашенье шлет, его женушку опробовать? Сладко небось было скакать?
-И не говори! Мешок-то большой! И тяжелый!
-Должно быть его жеребец славно порезвился у ее милости?
-Вот интересно, а я слыхивал, что у благородных баб там все голое?
-Да брешут все, бабы как бабы, знай свое дело и суй.
-Главное, что бы Гвидо этой высокородной потаскухе брюхо хорошо набил.
-А чего это герцог Эпине с нами не радуется? Выпей за удачу товарища? Или ты сам хотел ее завалить?
-Так Мерин еейоный брат, нельзя им баловаться!
-А кто бабу спрашивать будет? Пусть спасибо скажет, что не порвали!
Шарль Эпине действительно мрачен как туча, но пока терпит. Интересно, на что готов пойти этот благородыш ради соей выгоды, до каких пор будет позволять бесчесть себя и подставлять зад Франциску? Мужчина быстро развязывает мешок и негромко велит всем замолчать. Это срабатывает. Надо будет хорошо укоротить им всем языки, кому из благородышей понравиться, что прелести их жен и дочек обсуждают, как обозных шлюх? С такими союзничками никаких врагов не надо.
В мешке оказывается серебряный ларец на замке, сколько же камней пошло на чужую прихоть, страшно представить. Крышка хорошо притерта и запечатана воском, что же может там быть? Франциск требует меч и сбивает засов, открывает крышку. А потом его неудержимо рвет внутрь, блевотина все исторгается и исторгается из него. Прямо на поедаемую опарышами зеленую голову Гвидо Ларака с вырванными глазами и вырезанным языком, и лежами рядом отрубленными руками. Над ларцом начинают кружить мясные мухи, а по залу плывет запах смерти и тления. Франциску становиться все хуже и хуже. Сил хватает на то, что бы отползти от страшного подарка подальше.
-Повесить, - хрипло кричит он, однако гонца и след простыл.
Ясно одно- эта породистая сука объявила войну своему королю. И она за это заплатит. Не хочет по- хорошему, будет по -плохому.
@темы: ОЭ
Хм.. Но ведь против Оллара в первые годы поднималась солидная волна. Вон сколько противников было, воевали не переставая. А Агарис вообще пришлось брать.
Тут неважно какой человек, тем более если Эркюль был еще ребенком
Тут главное показать толпе короля - и баста.
А серьезные люди между собой в кулуарах разберутся. Собсно Эркюль был обязателен как знамя, а все остальные функции можно было заменить кем-то другим.
Эрнани.
В принципе, я еще могу допустить мысль, что явление живого Эрнани с разоблачениями - могло разобщить противников Олларов. От Бланш могли бы отвернуться те, кто присоединился к ее лагерю по идейным соображениям.
Но с другой стороны - много ли таких было? Идейных, в политике? А всем остальным, вставшим за Бланш ради собственных шкурных интересов, должно было быть глубоко пофиг до любых разоблачений. Правда это или нет.
Что есть правда в политике? То что выгодно.
А раз выгодно быть за Бланш - значит и правда за ней.
Имхо.
Ну ладно, могу еще представить, что сторонники Бланш боялись будто воскрешение Эрнани заставит не определившихся переметнутся на сторону Олларов.
Но разве отказ эсперадора короновать Эркюля не сделал то же?
Короновать изгнанника на фантомное царствование - таки ж глупость. Охотно допущу, что Эсперадор отказался это сделать именно после того, как убедился - "карта бита". А с Талигом всегда успеется поссорится "в хлам".
Но они как раз и успели - Агарис был взят.
Так чего ж не короновали когда уже вхлам поссорились? Это таки придало бы легитимности войне с Талигом - мы типо восстанавливаем справедливость, возвращаем трон законному королю. А не просто приютили принца и имеем территориально-религиозные претензии.
Не понимаю логики эсперадора.
Впрочем, я вообще логики почти всех персонажей ОЭ не понимаю.
Всегда можно списать на самозванца и на сумасшествие, как и указывалось выше. Или на оказанное давление, шантаж. Прямых и фактических доказательств измены Бланш мужу- вроде бы нема, за руку ее никто не ловил.
Сам же Эрнани ко времени гипотетического выползания- политический труп и отыгранная карта. Если о его отречении и дальнейшем житии узнают, то это очень дурно пахнущий политический труп, верить которому мягко говоря- не стоит. Тогда чего боялись Бланш и Эсперадор? Проблема-то на самом деле решаема. А тут как-то я нерешительность и половинчатые меры. Эркюля не коронуем, но олларианство признаем ересью. Недальновидно и неоправданно.
Милые леди, спасибо за дискуссию. Благодаря вам удалось отловить энное количество несостыковок.
Автор фика.
Которая, заметим, тоже абсолютной не была. Равно как и представлять себе наличие/отсутствие/историю эсператистских ересей и абвениатских ересей...
Амелия Б., и Вам спасибо. Красиво написанный фик.
У эсперадора были контры со знатью одно время. т.к. та м истинники и Слава боролись, и истинниким — считали эориев потомками демонов, по Камше, аристократы Ф с его олларианством должны по гроб быть балодарны6 он их от костра спас.
А ричард,я думаю, был тверд и незыблем, ему сказали,— Эрнани сюзерен твоего отца, отец поступил вопреки воли сюзерена, убил его верного вассала, в общем, подозреваю Эрнани Штанцлеру и Катари в лапшевешанье не уступит,
и Ричарда склонилислужить и что-то там искупать обманом.
и Ричарда склонилислужить и что-то там искупать обманом.
угу, вот почему бы нам не поискать обоснуи для сюжета, если автор не удосужился.))) Это хотя бы более-менее верибельно, исходя из фамильного характера Окделлов.
и Ричарда склонили служить и что-то там искупать обманом. - а вот это вполне может быть. Собственно, ничего невероятного в подобном раскладе нет.
А Женевьев кто склонил считать собственного сына недостойным его же титула и земель?
Тоже обманом?
И что это за обман такой?
Я вот вижу факты - и по фактам выходит, что главный виновник случившегося сам Эрнани. Ну еще могу на Рамиро-старщего пофыркать, который вздумал лгать в глаза. На того же Шарля, который не удосужился задуматься о поведении собственного родича... Варзова... Короче, на друзей и родичей Окделла.
А Алану единственное, что могу вменить в вину - то что отступил от рыцарского кодекса, когда не вызывал, а пырял.
Да и то - цареубийцы самим своим деяниям ставят себя вне закона. Плюс Алан мог опасаться, что ему более не представиться случая отомстить. Основания были.
Короче, даже к факту пыряния, а не вызова - можно подобрать смягчающие обстоятельства.
И как при таком раскладе Алана можно сделать во всем виноватым?
Да еще так, что сын, и без того пострадавший за отца, будет считать, что он обязан искупать вину папы? И провоевав хренову тучу лет за Оллара - будет считать, что все еще нифига не искупил!
Что же это за вина такая запредельная?
Гарди всю жизнь воевал с этой позицией, потому что считал ее порочной и лицемерной. Но блин, это отрыжка англиканства 19 века и гнилой викторианской морали. Откуда такие тараканы могли вылезлти аж на семь веков раньше?
Или это в Кэртиане все не как у людей?
Ну пусть будет хоть какой!
Ладно, я еще могу допустить, что Горик по каким-то причинам считал, что его отец виновен в убийстве Рамиро.
Но, простите, разве преступление отца стоит того, что бы сын его искупал всю свою жизнь и не мог искупить?
Тем более, что самого Алана вообще-то за убийство уже покарали. Его казнили.
Так почему сын все еще должен искупать что-то там, за что папу уже наказали? Вместе с семьей!
А сын все равно еще что-то должен?
Люди, я правда не понимаю.
_______________
И уж если сын в такой мере в ответе за отца, то и Рамиро-младшему не мешало бы покаяться ))
Хотя бы за ложь Рамиро-старшего. Мало того, что само деяние недостойно рыцаря, так оно еще и спровоцировало убийство и крах целого рода.
Двойные стандарты такие двойные.
в беломв черном.А Рамиро точно никогда не каялся, он мстил, ибо по папе кэнналиец, а они , как мне кажется, недалеко от марикьяре с их райосом ушли. Думаю, в его окружении были соратники отца. А Ф это было выгодно. Еще крепче привязать к новой власти, не допустить тени сомнения.
Резюме: канон странный с исторической (и психологической) точки зрения, но всё, что там есть, я беру за аксиому (раз написано, - значит, так оно и было) и подбираю под него возможные объяснения.
А почему к восстанию не присоединился канонный Ричард - вот это уже вопрос.
согласна.
Может, в "Рассвете" расскажут? (слааабо так надеясь), обещали же открыть все тайны.
И еще вопрос: я не совсем поняла - ситуация с котёнком, Алвой и Ричардом была на самом деле или просто приснилась Алану?
Или и приснилась, и была.
О Гарди и отрыжке викторианства.
Я могу допустить, что подобное существовало в Кэртиане времен Талигойской баллады. И Ричард Горик попал под влияние
Но!
В таком разе люди должны массово исповедовать сии взгляды. И массово считать себя виноватыми по определению, с рождения. Но кроме Горика мы не видим никого, кто всю жизнь что-то там искупал.
Выводы?
1.
Это личный заскок Ричарда. Который явно появился не на пустом месте и тщательно культивировался окружающими.
Но мне все равно не ясно, как взрослый, умный мужик, полководец, стратег и тактик - и вдруг не может сделать простейшие выводы на основании фактов.
2. Ричард и был основателем новой морали.
Но тогда нам бы его именно так и преподнесли. Ну в крайнем случае - как сумасшедшего или дурачка. Потому как в нормальном (феодальном и сословном) обществе поведение Горика рассматривали бы именно так.
verba72,
Я имела ввиду, что если исходить из канона (как из задачи со своими данными. Данными очень и очень странными, согласна), то можно предположить, что было это, вот это и еще вот то (не знаю, что), а тогда получится всё логично ))
Все равно не получится.
Потому что поведение героев - противоречит среде, эпохе и окружающей обстановке. Какая тут, к черту, логика?
Нам заявлено одно, а показывают - другое.
И пока либо поведение не приведут в соответствие со средой, либо среду в соответствие с поведением - противоречие так и будет мозолить глаза. Понимаете, вот если сейчас, в 21-м веке, вы вдруг увидите человека исповедующего взгляды, мораль, образ жизни и поведение рабовладельческого общества или того же сословного - вы что скажете о таком человеке?
В лучшем случае покрутите пальцем у виска.
Вот тоже самое я сделаю при виде современного человека в феодальном обществе.
Если же автор хочет избежать подобных накладок - то он должен так обрисовать общество, что бы читателю стало ясно, откуда, как и почему стало возможным современное поведение героев в заявленной эпохе и строе.
Понимаете?
И пока этого нет, книга будет казаться бредовой. Аля современный россиянин в феодальном Талиге.
но всё, что там есть, я беру за аксиому (раз написано, - значит, так оно и было) и подбираю под него возможные объяснения.
А я не беру за аксиому.
Я сажусь и начинаю раскладывать по полочкам, потому что логические противоречия бьют по глазам. Вот только на выходе получается что-то совсем не похожее на книги Камши.
И обосновать события Талигойской Баллады (не изменив канонных фактов) у меня не выходит.
Может, в "Рассвете" расскажут? (слааабо так надеясь), обещали же открыть все тайны.
Знаете, в ответ на такие слова мне всегда хочется сказать - блажен, кто верует.
Слишком много ответов было бездарно слито.
если это я, то я не совсем это имела ввиду.
Увы, спорила я не только с вами.
Признаю, ввязываться в подобные разговоры было не слишком умно с моей стороны.
Или и приснилась, и была.
Я так поняла, что была.
Я тоже...
Там очень многие очень странно себя вели.
Фок Варзова уже обсудили.
Но еще и Савиньяк. Сначала он с Эрнани, а потом:
Безоговорочно встал на сторону Франциска Оллара, открыто демонстрировал свою симпатию и уважение к вдове Рамиро Алвы и ее сыну, к величайшему возмущению Людей Чести, выдал юную сестру за своего друга Готье Валмона. ...
В 9 году Арсен Савиньяк вместе с Валмоном подавил восстание Гонта. Известны слова маршала: «Я не желаю поворачиваться спиной к Людям Чести, потому что хочу жить, я не желаю смотреть им в лицо, потому что не хочу краснеть за свое происхождение. Значит, я буду убивать».
и про Валмона, пришедшего с Франциском:
Готье Шапри-Валмон ... благодаря гибкому уму и легкости характера способствовал сближению старой талигойской аристократии и соратников Франциска. В 5 году к.С. женился по страстной любви на юной Магдалене Савиньяк, получив в качестве свадебного подарка титул и графство Валмон, примыкающее к землям Савиньяков.
Нет, там точно что-то загадочное было...
блажен, кто верует
ага, а еще я верую, что тогда меня эта "трава" отпустит