Липовый цвет
Разрешение на перепост получено.
Но автор не хочет видеть свое произведение по всему интернету, засим перепост перопеста из моего дневника я не разрешаю, увы.
Да, мне тоже очень жаль.
((((
И я считаю, что это наиболее верное видение истории Алана, Женевьев и Ричарда Горика.
Бо поверить в канонное изложение у меня не получается.
Как и в Гвидо Ларака - благородного и чуткого наемника 12-го века.
В Женевьев Окделл - всем сердцем принявшую вчерашнего плебея, захватчика, сторонника убийцы ее любимого мужа, человека, присвоившего себе титул, положение и имущество ее детей.
В Ричарда Горика - который на совесть служил королю казнившему его отца и отдавшего его мать в постылый брак плебеею-наемнику-захватчику. Королю, лишившему Горика всего, что принадлежало ему по праву. Отобравшему даже дворянство, низведя до простолюдина в сословном обществе условно 12-го века.
В Шарля Эпине - любящего родственника и заботливого опекуна, умудрившегося оказаться при новой власти в полном шоколаде, но очень выборочно помнившего свои обязательства перед семьей.
Да, в таких героев - я не верю.
А вот в написанное ****** - вполне.
08.03.2012 в 21:35
Пишет **************
Название: Свеча на ветру
Жанр: АУ, ангст, драма.
Рейтинг: Эрка за жестокость и натурализм.
Герои: НМП, НЖП, и некоторые другие персонажи
Ворнинг: натурализм и описание неаппетитных подробностей. нежным фиялкам под кат ходить КАТЕГОРЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!!!
читать дальшеХильда идет тихо, почти бесшумно, словно крадется, иначе по замку идти нельзя, можно попасть в большую беду, потому что нынешний хозяин не отличается ни благородством, ни манерами. Дорогие ковры- убрали, теперь по полу разбросаны солома и тростник, в которой так легко заводятся вши, и в которую так удобно блевать. Серое траурное платье наглухо закрыто и скрывает ее от чужих похотливых взглядов лучше рыцарских лат, а темная густая вуаль мешает увидеть полный ненависти серо-зеленый взгляд.
Вокруг темень, путь ей освящает лишь масляный светильник. В одном из рукавов надежно спрятан стилет, а обращаться с ним женщина умеет, покойный супруг научил. Она оставила мальчиков совсем ненадолго, на попечении Питера и Пола, они сумеют уберечь детей, если случиться страшное, каждый из них- стоит десяти.
Позади раздается оглушительный, пьяный хохот и Хильда надеяться, что эр Алан в Рассветных Садах не видит всего этого. Она торопливо оглядывается и выскальзывает в тайный ход за гобеленом. Ни к чему искушать судьбу. Подумать только, вчерашняя солдатня и головорезы с большой дороги нынче заправляют тут всем. Видимо, этот сброд задержится здесь надолго, как только они прибыли из Олларии- сразу же опробовали местных крестьянок и замковую прислугу. Кто-то из женщин даже наложил на себя руки. Так скоро очередь дойдет и до герцогини с дамами, чего от этих грубых скотов еще можно ждать?! Поэтому Хильда торопиться. Ее путь лежит в замковую часовню. Здесь безбоязненно можно поговорить.
Короткое движение, и из непроглядной темноты выплывает знакомая, словно из гранита высеченная фигура. Бывший капитан личной герцогской охраны, а ныне- то ли стюард, то ли сенешаль Вальтер Строуберри. Хильда кланяется ему, поднимает приветственно правую ладонь и складывает пальцы в знакомую фигуру.
Дальнейший их разговор безмолвен, жесты и глаза говорят лучше слов. Одно она знает точно – тот, кто верой и правдой служил эру Алану до последнего вздоха, был с ним во всех сражениях, тот никогда не предаст. Вот только в таком случае, жить этому рыцарю осталось недолго.
-Меня задержали, - под высокими сводами часовни голос герцогини Женевьев словно плывет, и от отражается от стен и потолка, - приступим.
Вальтер и она безмолвно кивают и ждут. Больше всего сейчас госпожа Женевьев напоминает свечу горящую на ветру: тело ее стало тоньше, глазами залегли глубокие желтоватые тени, на висках зацвела изморозь седины, а темные змеи кос под покрывалом ореолом окружают голову. Герцогиня откидывает со лба серую вуаль и оправляет рукава глухого платья, такого же, как и у Хильды. Чарльза Тристрама казнили вместе с эром Аланом. Вероятно, подобным образом скоро выдадут замуж и ее. К счастью, у Хильды нет детей. Лучше лишиться спасения, чем позволить выродку дотронуться до себя. А рука у нее не дрогнет.
С собой эреа Женевьев принесла богато украшенный серебряный ларец и Хильда узнает в нем подарок своего отца. От него пахнет морисскими благовониями, а она невольно вспоминает свои первые дни при дворе Повелителей Скал, эр Алан тогда только женился и молодой герцогине требовалась свита. В те дни ее только представили герцогу и герцогине, и юная баронесса Хейльштадт боялась наступить на длинный шлейф собственного платья. Хильде тогда только сравнялось четырнадцать и она все принимала слишком близко к сердцу. Сейчас об этом смешно вспоминать. Смешно и страшно.
-Вальтер,- голос герцогини звучит резко, как удар палаческой семихвостки,- Хильдегарде, могу ли я довериться вам?
Хильда без слов опускается на одно колено и кладет правую, благую руку на сердце.
-Вы можете во всем полагаться на меня, - с жаром говорит молодая женщина, -я буду счастлива служить вам, моя госпожа и с радостью сделаю все, что бы вы не потребовали.
Вальтер так же опускается на колено и говорит медленно, как во сне:
-Моя эреа, я клялся эру Алану, что стану оберегать вас и ваших детей пока способен держать меч. Слово свое я буду держать.
Герцогиня складывает руки на груди, а потом словно сбрасывает с себя сонное оцепенение и подходит к алтарю и подзывает их.
-Тогда, клянитесь мне на Эсператии,- она достает богослужебную Книгу ожидания и говорит жестко и твердо, и слова ее крепче камня и цепей,- клянитесь спасением собственных душ, клянитесь Ожиданием и честью своей, что будите делать все, что я скажу. Клянитесь, что будите верны моим сыновьям пока силы и Создатель вас не оставят.
Как легко слова скатываются с языка. Хильда ни о чем уже не думает. Для нее сейчас нет никого и ничего важнее в целом мире, чем слово, которое она даст своей повелительнице. Серый камень часовни выщерблен, и колени будут болеть, но это мелочи. Если бы герцогиня потребовала отдать свою жизнь, Хильда с радостью сделала бы это.
-Я Вальтер Строуберри…
-Я Хильдегарде Тристрам…
-клянусь в верности…
-клянусь в верности…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своей жизнь и честью…
-своей жизнью и честью…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
Дрожат в подсвечнике огоньки, часовня тонет во мраке. Хильда целует узкое запястье и замечает на нем чернеющие следы. Подумать только, ничтожество, виллан, бродяга с большой дороги смеет поднимать руку на благородную женщину и принуждать ее по праву мужа и господина. А они ничего не могут сделать.
-Тогда слушайте, -герцогиня говорила спокойно и уверенно, как человек, принявший окончательное решение,- нынче ночью вы покинете замок. И возьмете с собой Ричарда и Эдварда. Здесь- письмо одному родичу эра Алана. А здесь- указание, куда вам следует ехать. Пока вы отправитесь на север, дороги там еще безопасны. Пройдете черным ходом, все необходимое будет ждать вас на месте, а через три дня- вскороете вот это полсание. Вальтер, возьмите с собой еще четверых человек, в которых уверены, и которые вас не подведут. Хильда, это письмо вы прочтете, как только прибудете на место. Торопитесь, времени мало. За вами придут. А теперь надо разойтись. Не подведите меня. А сейчас мне надо быть на пиру. Как только прозвучит, - тонкие губы чуть кривятся, - «Золото Райны» идите в комнату моих сыновей. У меня лишь один муж, и один король, а самозванец достоин дыбы и виселицы.
От этого темного взгляда не укрыться и не спастись, и он словно видит тебя насквозь. Обычно серые глаза кажутся настолько черными, что даже робкие лепестки света тонут в этих бездонных колодцах. Но вдовствующей графине Тристрам- скрывать нечего, и взгляда женщина не отводит.
Хильда прячет письма в корсаже и как может быстро идет к себе. Она понимает: эта ночь – последняя в этом замке, больше никогда в жизни ей не переступить порог большого зала и не перемолвиться словом ни с кем из его обитателей. В отличие от других дам, у нее, как у особы приближенной к герцогини- свои личные покои, есть возможность остаться одной. Женщина отпускает своих служанок быстро собирает все необходимое. Этот разговор словно стряхнул то странное, убийственное оцепенение, в котором она пребывала все эти дни, когда не видела ничего кроме боли и ненависти. Время убывает по капле, из пиршественной залы доносятся пьяные вопли и гогот, менестрель запевает то самое, печальное «Золото Райны» наступает какая-то холодная тишина, и наконец, вот он, долгожданный стук в дверь. Пора идти.
Она будет мальчиков и быстро помогает им одеться. В комнату ходит герцогиня, и глаза у нее не выражают ничего, а правый рукав темного платья странно тяжелый. Эр Вальтер и его люди стоят в дверях на страже, в очаге прогорели дрова.
-Матушка, - испуганно шепчет Ричард, - что происходит?
При этом он решительно выпячивает нижнюю губу и сжимает кулачки. Эдвард прижимается к брату и еще немного и мальчик заплачет. Они уже не мальчики, думает Хильда, пришла пора взрослеть. У этих детей отняли и отца, и детство и титул. Отныне у них не будет никого кроме друг друга.
-Подойдите ко мне, дети мои, -эреа Женевьев смотрит с усталой изученностью, - и благослови вас Создатель. Вам предстоит покинуть этот дом.
Гвидо Ларак хотел было отправить обоих мальчишек к простолюдинам, потому что теперь им не место на господской половине, но к счастью, маленький эр Эдвард заболел и лекарь запретил ему покидать комнаты, иначе бы Хильда не смогла поручиться за последствия. Никто бы не поручился.
-Да сохранит вас Создатель от чужого клинка, стрел, злословия и яда. Берегите друг друга. И помните, сын мой, отныне вы- герцог Окделл. Кто бы что не говорил, вы истинный сын своего отца.
-Увидимся ли мы снова, матушка? - Тихонько шепчет Ричард и пытается справиться с прыгающими губами, а у самой Хильды сердце сжимается от боли.
-Если Создателю будет угодно. А теперь идите.
Ни слез, ни поцелуев, ни объятий. Они быстро и деловито уходят, и у выхода из пещеры действительно находят все необходимое для дальней дороги.
Лесник сторожит лошадей и протягивает ей шкатулку с травами, говорит пригодиться и Хильда с благодарностью принимает подношение. Ночь покровительствует беглецам, а днем они стараются выбирать малолюдную дорогу. Три дня проходят быстро. За ними нет погони.
-Госпожа Хильдегарде, -на сквозном, пронизывающем ветру говорить трудно, но Вальтер силен и упрям, - куда нам ехать.
Хильда вскрывает запечатанное послание и руки ее мелко дрожат. Ей страшно, но данное слоо держит крепче цепей и кандалов.
-Наш путь лежит в Дриксен, господа. К герцогу фок Фельсенбургу.
Слышаться удивленные возгласы, и Хильда только крепче прижимает к себе еще не вполне оправившегося Эдварда. Как только они покинут пределы Талигойи, надо будет где-то остановиться, у мальчика может начаться лихорадка. Осенние ветра гонят их в спину, и ехать им холмами, лесами и непролазными чащобами еще долго.
Дороги опасны и непредсказуемы, но какая-то неведомая Сила хранит их на всем пути.
Уже в Эйнрехте, после того как все закончилось Хильда позволяет себе немного отдохнуть. А быстрые и расторопные горничные напоминают ей, сколь долго она была лишена уюта. Когда все уходят, она вскрывает последний конверт.
«Здравствуйте, Хильдегарде. Как только вы отроете это письмо, то скажите моим сыновьям, что нынче ночь герцог Алан был отомщен и скоро нашего нового короля ожидает особый подарок. Вскоре, я потребую к ответу и бастарда, никто не смеет проливать кровь благородного человека безнаказанно. С вами же, моя дорогая, я прощаюсь навсегда. Отныне вы будите моим сыновьям советчицей, сестрой и матерью. А когда придет срок- вы и только вы сделаете из них мужчин и обучите всему, что человек должен знать о брачном ложе. Я не желаю, что бы семя семени моего мужа проросло во чреве шлюхи, не важно какого сословия и положения, будь то трактирная ли это девка или замужняя дворянка. Забодьтесь о них, как заботилась бы я. Это моя последняя воля, не смейте нарушать ее. Отныне я приказываю вам молиться за меня как за мертвую. Храни вас Создатель».
Огонь пожирает хрупкую бумагу и Хильда кивает головой. Слово свое она сдержит. Чего бы ей это не стоило. В конце концов, ее имя значит "охраняющая битвы".
******************************************************************************************************************
Король рад и вассалы его делят с ним радость и упоение победы. Тут и его старые соратники, и те, кто стал под его знамена недавно: Арсен Савиньяк, Михель фок Варзов и Шарль Эпине. Чужаки, но воины хорошие. На пиру не хватает только королевы, но пока еще герцогиня Алва не станет упрямиться, не откажет своему повелителю ни в чем. Пусть только малютка оправиться от родов, а дальше –не посмеет ослушаться. Да и гулящих девок слишком много, жениться надо будет забыть о непотребстве. Пахнет вонью немытых тел и потом. Вот интересно, что чувствовал Рамиро Алва, когда объезжал эту красотку, раз уж ради нее он пренебрёг племянницей покойника Эктора Придда? Франциск не хочет думать о мертвечине, что гниет за городскими стенами, все эти люди чести здесь в первую очередь ради себя. А Рамиро, через некоторое время тоя обожаемая жена будет стонать подо мной, как должно быть кричит сейчас под Гвидо Лараком эта гордячка Женевьев Окделл. Уж он –то сумеет укоротить эту породистую сучку, пара выбитых зубов и баба будет как шелковая.
В зал вбегает нарочный, в которого тут же летят объедки и кости.
-Зачем пожаловал? -Язык, как назло заплетается, интересно, как эти толстозадые эры просиживают на пирах часами?
-Из Надора, -бедняга гонец еле отдышался, - срочно доставили. Велели вам передать.
По залу раздается довольный гогот и крики.
Свободен, -коротко кивает Франциск и смотрит на хитроумные завязки. А гул в зале все нарастает.
-Никак объездил Гвидо породистую кобылу и приглашенье шлет, его женушку опробовать? Сладко небось было скакать?
-И не говори! Мешок-то большой! И тяжелый!
-Должно быть его жеребец славно порезвился у ее милости?
-Вот интересно, а я слыхивал, что у благородных баб там все голое?
-Да брешут все, бабы как бабы, знай свое дело и суй.
-Главное, что бы Гвидо этой высокородной потаскухе брюхо хорошо набил.
-А чего это герцог Эпине с нами не радуется? Выпей за удачу товарища? Или ты сам хотел ее завалить?
-Так Мерин еейоный брат, нельзя им баловаться!
-А кто бабу спрашивать будет? Пусть спасибо скажет, что не порвали!
Шарль Эпине действительно мрачен как туча, но пока терпит. Интересно, на что готов пойти этот благородыш ради соей выгоды, до каких пор будет позволять бесчесть себя и подставлять зад Франциску? Мужчина быстро развязывает мешок и негромко велит всем замолчать. Это срабатывает. Надо будет хорошо укоротить им всем языки, кому из благородышей понравиться, что прелести их жен и дочек обсуждают, как обозных шлюх? С такими союзничками никаких врагов не надо.
В мешке оказывается серебряный ларец на замке, сколько же камней пошло на чужую прихоть, страшно представить. Крышка хорошо притерта и запечатана воском, что же может там быть? Франциск требует меч и сбивает засов, открывает крышку. А потом его неудержимо рвет внутрь, блевотина все исторгается и исторгается из него. Прямо на поедаемую опарышами зеленую голову Гвидо Ларака с вырванными глазами и вырезанным языком, и лежами рядом отрубленными руками. Над ларцом начинают кружить мясные мухи, а по залу плывет запах смерти и тления. Франциску становиться все хуже и хуже. Сил хватает на то, что бы отползти от страшного подарка подальше.
-Повесить, - хрипло кричит он, однако гонца и след простыл.
Ясно одно- эта породистая сука объявила войну своему королю. И она за это заплатит. Не хочет по- хорошему, будет по -плохому.
Но автор не хочет видеть свое произведение по всему интернету, засим перепост перопеста из моего дневника я не разрешаю, увы.
Да, мне тоже очень жаль.
((((
И я считаю, что это наиболее верное видение истории Алана, Женевьев и Ричарда Горика.
Бо поверить в канонное изложение у меня не получается.
Как и в Гвидо Ларака - благородного и чуткого наемника 12-го века.
В Женевьев Окделл - всем сердцем принявшую вчерашнего плебея, захватчика, сторонника убийцы ее любимого мужа, человека, присвоившего себе титул, положение и имущество ее детей.
В Ричарда Горика - который на совесть служил королю казнившему его отца и отдавшего его мать в постылый брак плебеею-наемнику-захватчику. Королю, лишившему Горика всего, что принадлежало ему по праву. Отобравшему даже дворянство, низведя до простолюдина в сословном обществе условно 12-го века.
В Шарля Эпине - любящего родственника и заботливого опекуна, умудрившегося оказаться при новой власти в полном шоколаде, но очень выборочно помнившего свои обязательства перед семьей.
Да, в таких героев - я не верю.
А вот в написанное ****** - вполне.
08.03.2012 в 21:35
Пишет **************
Название: Свеча на ветру
Жанр: АУ, ангст, драма.
Рейтинг: Эрка за жестокость и натурализм.
Герои: НМП, НЖП, и некоторые другие персонажи
Ворнинг: натурализм и описание неаппетитных подробностей. нежным фиялкам под кат ходить КАТЕГОРЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!!!
читать дальшеХильда идет тихо, почти бесшумно, словно крадется, иначе по замку идти нельзя, можно попасть в большую беду, потому что нынешний хозяин не отличается ни благородством, ни манерами. Дорогие ковры- убрали, теперь по полу разбросаны солома и тростник, в которой так легко заводятся вши, и в которую так удобно блевать. Серое траурное платье наглухо закрыто и скрывает ее от чужих похотливых взглядов лучше рыцарских лат, а темная густая вуаль мешает увидеть полный ненависти серо-зеленый взгляд.
Вокруг темень, путь ей освящает лишь масляный светильник. В одном из рукавов надежно спрятан стилет, а обращаться с ним женщина умеет, покойный супруг научил. Она оставила мальчиков совсем ненадолго, на попечении Питера и Пола, они сумеют уберечь детей, если случиться страшное, каждый из них- стоит десяти.
Позади раздается оглушительный, пьяный хохот и Хильда надеяться, что эр Алан в Рассветных Садах не видит всего этого. Она торопливо оглядывается и выскальзывает в тайный ход за гобеленом. Ни к чему искушать судьбу. Подумать только, вчерашняя солдатня и головорезы с большой дороги нынче заправляют тут всем. Видимо, этот сброд задержится здесь надолго, как только они прибыли из Олларии- сразу же опробовали местных крестьянок и замковую прислугу. Кто-то из женщин даже наложил на себя руки. Так скоро очередь дойдет и до герцогини с дамами, чего от этих грубых скотов еще можно ждать?! Поэтому Хильда торопиться. Ее путь лежит в замковую часовню. Здесь безбоязненно можно поговорить.
Короткое движение, и из непроглядной темноты выплывает знакомая, словно из гранита высеченная фигура. Бывший капитан личной герцогской охраны, а ныне- то ли стюард, то ли сенешаль Вальтер Строуберри. Хильда кланяется ему, поднимает приветственно правую ладонь и складывает пальцы в знакомую фигуру.
Дальнейший их разговор безмолвен, жесты и глаза говорят лучше слов. Одно она знает точно – тот, кто верой и правдой служил эру Алану до последнего вздоха, был с ним во всех сражениях, тот никогда не предаст. Вот только в таком случае, жить этому рыцарю осталось недолго.
-Меня задержали, - под высокими сводами часовни голос герцогини Женевьев словно плывет, и от отражается от стен и потолка, - приступим.
Вальтер и она безмолвно кивают и ждут. Больше всего сейчас госпожа Женевьев напоминает свечу горящую на ветру: тело ее стало тоньше, глазами залегли глубокие желтоватые тени, на висках зацвела изморозь седины, а темные змеи кос под покрывалом ореолом окружают голову. Герцогиня откидывает со лба серую вуаль и оправляет рукава глухого платья, такого же, как и у Хильды. Чарльза Тристрама казнили вместе с эром Аланом. Вероятно, подобным образом скоро выдадут замуж и ее. К счастью, у Хильды нет детей. Лучше лишиться спасения, чем позволить выродку дотронуться до себя. А рука у нее не дрогнет.
С собой эреа Женевьев принесла богато украшенный серебряный ларец и Хильда узнает в нем подарок своего отца. От него пахнет морисскими благовониями, а она невольно вспоминает свои первые дни при дворе Повелителей Скал, эр Алан тогда только женился и молодой герцогине требовалась свита. В те дни ее только представили герцогу и герцогине, и юная баронесса Хейльштадт боялась наступить на длинный шлейф собственного платья. Хильде тогда только сравнялось четырнадцать и она все принимала слишком близко к сердцу. Сейчас об этом смешно вспоминать. Смешно и страшно.
-Вальтер,- голос герцогини звучит резко, как удар палаческой семихвостки,- Хильдегарде, могу ли я довериться вам?
Хильда без слов опускается на одно колено и кладет правую, благую руку на сердце.
-Вы можете во всем полагаться на меня, - с жаром говорит молодая женщина, -я буду счастлива служить вам, моя госпожа и с радостью сделаю все, что бы вы не потребовали.
Вальтер так же опускается на колено и говорит медленно, как во сне:
-Моя эреа, я клялся эру Алану, что стану оберегать вас и ваших детей пока способен держать меч. Слово свое я буду держать.
Герцогиня складывает руки на груди, а потом словно сбрасывает с себя сонное оцепенение и подходит к алтарю и подзывает их.
-Тогда, клянитесь мне на Эсператии,- она достает богослужебную Книгу ожидания и говорит жестко и твердо, и слова ее крепче камня и цепей,- клянитесь спасением собственных душ, клянитесь Ожиданием и честью своей, что будите делать все, что я скажу. Клянитесь, что будите верны моим сыновьям пока силы и Создатель вас не оставят.
Как легко слова скатываются с языка. Хильда ни о чем уже не думает. Для нее сейчас нет никого и ничего важнее в целом мире, чем слово, которое она даст своей повелительнице. Серый камень часовни выщерблен, и колени будут болеть, но это мелочи. Если бы герцогиня потребовала отдать свою жизнь, Хильда с радостью сделала бы это.
-Я Вальтер Строуберри…
-Я Хильдегарде Тристрам…
-клянусь в верности…
-клянусь в верности…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своему сюзерену Ричарду и его брату Эдварду…
-своей жизнь и честью…
-своей жизнью и честью…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и клянусь защищать его жизнь и честь как свою…
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
-и да будет Создатель мне свидетелем, и да покарает он меня, если я нарушу слово свое и забуду обет свой.
Дрожат в подсвечнике огоньки, часовня тонет во мраке. Хильда целует узкое запястье и замечает на нем чернеющие следы. Подумать только, ничтожество, виллан, бродяга с большой дороги смеет поднимать руку на благородную женщину и принуждать ее по праву мужа и господина. А они ничего не могут сделать.
-Тогда слушайте, -герцогиня говорила спокойно и уверенно, как человек, принявший окончательное решение,- нынче ночью вы покинете замок. И возьмете с собой Ричарда и Эдварда. Здесь- письмо одному родичу эра Алана. А здесь- указание, куда вам следует ехать. Пока вы отправитесь на север, дороги там еще безопасны. Пройдете черным ходом, все необходимое будет ждать вас на месте, а через три дня- вскороете вот это полсание. Вальтер, возьмите с собой еще четверых человек, в которых уверены, и которые вас не подведут. Хильда, это письмо вы прочтете, как только прибудете на место. Торопитесь, времени мало. За вами придут. А теперь надо разойтись. Не подведите меня. А сейчас мне надо быть на пиру. Как только прозвучит, - тонкие губы чуть кривятся, - «Золото Райны» идите в комнату моих сыновей. У меня лишь один муж, и один король, а самозванец достоин дыбы и виселицы.
От этого темного взгляда не укрыться и не спастись, и он словно видит тебя насквозь. Обычно серые глаза кажутся настолько черными, что даже робкие лепестки света тонут в этих бездонных колодцах. Но вдовствующей графине Тристрам- скрывать нечего, и взгляда женщина не отводит.
Хильда прячет письма в корсаже и как может быстро идет к себе. Она понимает: эта ночь – последняя в этом замке, больше никогда в жизни ей не переступить порог большого зала и не перемолвиться словом ни с кем из его обитателей. В отличие от других дам, у нее, как у особы приближенной к герцогини- свои личные покои, есть возможность остаться одной. Женщина отпускает своих служанок быстро собирает все необходимое. Этот разговор словно стряхнул то странное, убийственное оцепенение, в котором она пребывала все эти дни, когда не видела ничего кроме боли и ненависти. Время убывает по капле, из пиршественной залы доносятся пьяные вопли и гогот, менестрель запевает то самое, печальное «Золото Райны» наступает какая-то холодная тишина, и наконец, вот он, долгожданный стук в дверь. Пора идти.
Она будет мальчиков и быстро помогает им одеться. В комнату ходит герцогиня, и глаза у нее не выражают ничего, а правый рукав темного платья странно тяжелый. Эр Вальтер и его люди стоят в дверях на страже, в очаге прогорели дрова.
-Матушка, - испуганно шепчет Ричард, - что происходит?
При этом он решительно выпячивает нижнюю губу и сжимает кулачки. Эдвард прижимается к брату и еще немного и мальчик заплачет. Они уже не мальчики, думает Хильда, пришла пора взрослеть. У этих детей отняли и отца, и детство и титул. Отныне у них не будет никого кроме друг друга.
-Подойдите ко мне, дети мои, -эреа Женевьев смотрит с усталой изученностью, - и благослови вас Создатель. Вам предстоит покинуть этот дом.
Гвидо Ларак хотел было отправить обоих мальчишек к простолюдинам, потому что теперь им не место на господской половине, но к счастью, маленький эр Эдвард заболел и лекарь запретил ему покидать комнаты, иначе бы Хильда не смогла поручиться за последствия. Никто бы не поручился.
-Да сохранит вас Создатель от чужого клинка, стрел, злословия и яда. Берегите друг друга. И помните, сын мой, отныне вы- герцог Окделл. Кто бы что не говорил, вы истинный сын своего отца.
-Увидимся ли мы снова, матушка? - Тихонько шепчет Ричард и пытается справиться с прыгающими губами, а у самой Хильды сердце сжимается от боли.
-Если Создателю будет угодно. А теперь идите.
Ни слез, ни поцелуев, ни объятий. Они быстро и деловито уходят, и у выхода из пещеры действительно находят все необходимое для дальней дороги.
Лесник сторожит лошадей и протягивает ей шкатулку с травами, говорит пригодиться и Хильда с благодарностью принимает подношение. Ночь покровительствует беглецам, а днем они стараются выбирать малолюдную дорогу. Три дня проходят быстро. За ними нет погони.
-Госпожа Хильдегарде, -на сквозном, пронизывающем ветру говорить трудно, но Вальтер силен и упрям, - куда нам ехать.
Хильда вскрывает запечатанное послание и руки ее мелко дрожат. Ей страшно, но данное слоо держит крепче цепей и кандалов.
-Наш путь лежит в Дриксен, господа. К герцогу фок Фельсенбургу.
Слышаться удивленные возгласы, и Хильда только крепче прижимает к себе еще не вполне оправившегося Эдварда. Как только они покинут пределы Талигойи, надо будет где-то остановиться, у мальчика может начаться лихорадка. Осенние ветра гонят их в спину, и ехать им холмами, лесами и непролазными чащобами еще долго.
Дороги опасны и непредсказуемы, но какая-то неведомая Сила хранит их на всем пути.
Уже в Эйнрехте, после того как все закончилось Хильда позволяет себе немного отдохнуть. А быстрые и расторопные горничные напоминают ей, сколь долго она была лишена уюта. Когда все уходят, она вскрывает последний конверт.
«Здравствуйте, Хильдегарде. Как только вы отроете это письмо, то скажите моим сыновьям, что нынче ночь герцог Алан был отомщен и скоро нашего нового короля ожидает особый подарок. Вскоре, я потребую к ответу и бастарда, никто не смеет проливать кровь благородного человека безнаказанно. С вами же, моя дорогая, я прощаюсь навсегда. Отныне вы будите моим сыновьям советчицей, сестрой и матерью. А когда придет срок- вы и только вы сделаете из них мужчин и обучите всему, что человек должен знать о брачном ложе. Я не желаю, что бы семя семени моего мужа проросло во чреве шлюхи, не важно какого сословия и положения, будь то трактирная ли это девка или замужняя дворянка. Забодьтесь о них, как заботилась бы я. Это моя последняя воля, не смейте нарушать ее. Отныне я приказываю вам молиться за меня как за мертвую. Храни вас Создатель».
Огонь пожирает хрупкую бумагу и Хильда кивает головой. Слово свое она сдержит. Чего бы ей это не стоило. В конце концов, ее имя значит "охраняющая битвы".
******************************************************************************************************************
Король рад и вассалы его делят с ним радость и упоение победы. Тут и его старые соратники, и те, кто стал под его знамена недавно: Арсен Савиньяк, Михель фок Варзов и Шарль Эпине. Чужаки, но воины хорошие. На пиру не хватает только королевы, но пока еще герцогиня Алва не станет упрямиться, не откажет своему повелителю ни в чем. Пусть только малютка оправиться от родов, а дальше –не посмеет ослушаться. Да и гулящих девок слишком много, жениться надо будет забыть о непотребстве. Пахнет вонью немытых тел и потом. Вот интересно, что чувствовал Рамиро Алва, когда объезжал эту красотку, раз уж ради нее он пренебрёг племянницей покойника Эктора Придда? Франциск не хочет думать о мертвечине, что гниет за городскими стенами, все эти люди чести здесь в первую очередь ради себя. А Рамиро, через некоторое время тоя обожаемая жена будет стонать подо мной, как должно быть кричит сейчас под Гвидо Лараком эта гордячка Женевьев Окделл. Уж он –то сумеет укоротить эту породистую сучку, пара выбитых зубов и баба будет как шелковая.
В зал вбегает нарочный, в которого тут же летят объедки и кости.
-Зачем пожаловал? -Язык, как назло заплетается, интересно, как эти толстозадые эры просиживают на пирах часами?
-Из Надора, -бедняга гонец еле отдышался, - срочно доставили. Велели вам передать.
По залу раздается довольный гогот и крики.
Свободен, -коротко кивает Франциск и смотрит на хитроумные завязки. А гул в зале все нарастает.
-Никак объездил Гвидо породистую кобылу и приглашенье шлет, его женушку опробовать? Сладко небось было скакать?
-И не говори! Мешок-то большой! И тяжелый!
-Должно быть его жеребец славно порезвился у ее милости?
-Вот интересно, а я слыхивал, что у благородных баб там все голое?
-Да брешут все, бабы как бабы, знай свое дело и суй.
-Главное, что бы Гвидо этой высокородной потаскухе брюхо хорошо набил.
-А чего это герцог Эпине с нами не радуется? Выпей за удачу товарища? Или ты сам хотел ее завалить?
-Так Мерин еейоный брат, нельзя им баловаться!
-А кто бабу спрашивать будет? Пусть спасибо скажет, что не порвали!
Шарль Эпине действительно мрачен как туча, но пока терпит. Интересно, на что готов пойти этот благородыш ради соей выгоды, до каких пор будет позволять бесчесть себя и подставлять зад Франциску? Мужчина быстро развязывает мешок и негромко велит всем замолчать. Это срабатывает. Надо будет хорошо укоротить им всем языки, кому из благородышей понравиться, что прелести их жен и дочек обсуждают, как обозных шлюх? С такими союзничками никаких врагов не надо.
В мешке оказывается серебряный ларец на замке, сколько же камней пошло на чужую прихоть, страшно представить. Крышка хорошо притерта и запечатана воском, что же может там быть? Франциск требует меч и сбивает засов, открывает крышку. А потом его неудержимо рвет внутрь, блевотина все исторгается и исторгается из него. Прямо на поедаемую опарышами зеленую голову Гвидо Ларака с вырванными глазами и вырезанным языком, и лежами рядом отрубленными руками. Над ларцом начинают кружить мясные мухи, а по залу плывет запах смерти и тления. Франциску становиться все хуже и хуже. Сил хватает на то, что бы отползти от страшного подарка подальше.
-Повесить, - хрипло кричит он, однако гонца и след простыл.
Ясно одно- эта породистая сука объявила войну своему королю. И она за это заплатит. Не хочет по- хорошему, будет по -плохому.
@темы: ОЭ
ну кому надо, тот найдет и прочитает)) Автор правильно не хочет - предадут анафеме, а злые мысли вполне могут быть материальны.
сдается мне, не видать бы тогда Ричарду Горику титула графа - конечно не видать. В этой стране. А в другой - все возможно. Его имя и положение еще не обесценилось 400 годами раскола. И Эдвард останется жив.
Уже в Эйнрехте, после того как все закончилось - вот за это автору большое спасибо. Ведь могли и не убежать... В исторических реалиях не могло произойти клише бабских романов, описанное в каноне, но и благополучное бегство - 50 на 50.
хорошо написано и вполне в духе средневековых историй
А главное в духе исторической объективности, которая столь многим так надоела, ну так надоела, что они ее в упор не желают видеть.
А я не могу читать истории где написано, как в глубоко сословном феодальном обществе 12-го века герцог терпит от простолюдина удар по роже, принимает от него вызов на дуэль и идет драться. Где простолюдину доверяют командовать офицерами, которые вообще-то из дворян, и никто даже не пищит. И.... В общем, много чего.
не видать бы тогда Ричарду Горику титула графа Горика и дальнейшей своей биографии.
В Талиге - не видать
Но это же и хорошо! Мы смотрим в канон и что видим? Что Ричард прогнулся под новую власть, своей службой Франциску он признал, что его отец преступник, что его род правильно лишили даже дворянства(!!), а титул и земли передали вчерашнему наймиту. Признал, что правильно его мать Женевьев отдали в постылый брак, а его самого заставили выслуживаться и выслуживаться ради одного только дворянства, каяться и каяться.
Но так ли это?
Я до сих пор не могу понять и мне никто так и не объяснил - что мешало Горику уехать в другую страну, не признавать приказов Франциска, сражаться против него в армии другого государства и там же выслуживать земли и титулы.
В другой стране (хоть бы в Агарисе) Ричарда никто бы не назвал простолюдином, он бы нашел много союзников в своей ненависти к Франциску и имел гораздо больше шансов отомстить и поскорее выслужиться.
Почему Ричард не желал мстить и менять страну - мне не ведомо
Почему его за пределы Талига не отправили "любящие" родственники, спасая от произвола новой власти и чморения - мне неведомо.
Полная хня.
Vassa07,
Автор правильно не хочет - предадут анафеме,
За что?
Анафеме впору предавать за канон.
Я начинаю раскладывать факты и понимаю, что написана такая лабуда, такая невозможная белиберда - которая рядом не стояла ни с предполагаемым временем, ни с менталитетом заявленных сословий, ни с общественным строем, ни с характерами героев, ни с чем. Даже с логикой!
Вообще.
Не говоря уж о том, какими гнилыми мерзавцами после разбора выглядят абсолютно все якобы "положительные" герои.
Я в ужасе от морали Талигойской баллады.
А в другой - все возможно. Его имя и положение еще не обесценилось 400 годами раскола. И Эдвард останется жив.
Поддерживаю.
Тем более Талиг беспрестанно воевал при Франциске. Было куда приложить свою активность. И где зарабатывать земли, при этом не идя против памяти отца, не рискуя оставаться в стране где ты простолюдин чморимый властью и т.д. и т.п.
Если уж в любом случае придется собственным мечом выслуживать новые владения - так от чего бы это не делать там, где тебе и уютнее и проще, где есть союзники, где ты дворянин и твои устремления оправданы и понятны, где есть надежда вернуть свое по праву и отомстить за отца.
А какая надежда была у Ричарда в Талиге получить обратно Надор и титул?
На что ему там вообще было надеяться?
В исторических реалиях не могло произойти клише бабских романов, описанное в каноне, но и благополучное бегство - 50 на 50.
Поддерживаю
думается мне, младший сын скорее всего бы не доехал - раз после болезни.
______________________________
И я опять накатала простынку )))
Талигойская балада действует на меня как красная тряпка на быка - это жуть, что за история.
У автора есть еще три зарисовки по этой теме
Одна - посвящена Рихарду времен Франциска, две другие - его отдаленному потомку Ричарду времен основного цикла Этерны
))))))))))))))))
Я спрошу автора, можно ли выложить остальные зарисовки, дать на них ссыль через умыл или что еще.
Но они и веселее этой истории ))
Такие немного стебные
Я как раз вполне готова поверить в Женевьев, которая стерпит Ларака - ради первого сына. Чтобы ему не пришлось - ребенком - становиться изгнанником. Вот если бы лишили титула совсем и приравняли к дворне - класса "не было герцогини Окделл и ее сына, всегда была графиня Ларак и есть только дети маршала Гвидо" - тогда да, можно было бы поступить только так, как в этом рассказе.
Хотя, конечно, унижение немалое. Но женщины и не на такие шли ради своих мужей и детей. А здесь - ребенок таки есть. Тот самый, "правильный", от первого брака.
Можете подкинуть знакомой "тему для медитации", если ее интересует старая аристократия при Франциске и ее "нагибание": раскол Дома Волн. Ибо - Эктор убит, его сын (сколько ему лет?..) никак не поднимает голову долгое время, а меж тем Франциск, договариваясь с фок Варзовым, отдает ему часть земель Приддов...
Чем не раскол в Доме? Вполне. И я даже думаю, что фок Варзов мог взять сей сомнительный дар не только "заради корысти окаянной", но - "чтобы не трогали Дом и [мальчишку]-сюзерена, буде уж так вышло, что герцог Эктор на сторону победителя не перешел, а за Дом тут днесь представительствую я". Побуждения могут быть вполне благими - а вышло все равно некрасиво. Мягко говоря. И - раскол в Доме. Первый. А после восстания Рутгерта Гонта (9 год КС), когда его герб разбивается и земли делятся между Борнами и Манриками - следующий виток эпопеи: "приручи Борнов". Кои кузены Гонтов, конечно, но не кровные вассалы таки ж...
Тоже "та еще история".
Я как раз вполне готова поверить в Женевьев, которая стерпит Ларака - ради первого сына. Чтобы ему не пришлось - ребенком - становиться изгнанником. Вот если бы лишили титула совсем и приравняли к дворне - класса "не было герцогини Окделл и ее сына, всегда была графиня Ларак и есть только дети маршала Гвидо" - тогда да, можно было бы поступить только так, как в этом рассказе.
Матчасть.
Ричарда после казни отца лишили всего. Земель, герцогского титула и даже дворянства (!!!!!!!!!!!)
И стал Ричард Горик - простолюдином без кола и двора, из опальной мятежной семьи, поддержки и влияния.
Напоминаю, что простолюдин в сословном государстве - никто и ничто. И любой самый вшивенький нетитулованный дворянин его выше по положению. И Горик обязан ему кланяться. И упаси боже оскорбить словом или делом, пусть бы и заслужено, накажут так - мало не покажется. Причем накажут как простолюдина - палками и кнутом на конюшне. И, конечно, о вызове на дуэль обидчика можно сразу позабыть - дворяне не дрались на дуэлях с простолюдинами, это нонсенс. Причем унизительный для дворянина. .
Ричарда именно что низвели до дворни, нищей голыдьбы.
А Гвидо Ларак стал герцогом )) И получил себе все имущество Ричарда Горика. Все его земли и замки. И сын Гвидо Ларака - Люсьен должен был все это
потом от отца унаследовать вместе с титулом герцога.
Собственно вы со мной и автором фика как раз и согласны - только так, как здесь написано и можно было поступить.
Хотя, конечно, унижение немалое. Но женщины и не на такие шли ради своих мужей и детей. А здесь - ребенок таки есть. Тот самый, "правильный", от первого брака.
И что Женевьев своим унижением выиграла для Ричарда? Особенно когда во всеуслышание заявила, что не стоит ему возвращать титул и земли Окделлов.
Ибо - Эктор убит, его сын (сколько ему лет?..) никак не поднимает голову долгое время, а меж тем Франциск, договариваясь с фок Варзовым, отдает ему часть земель Приддов...
Не сравнимо с произволом в отношении Окделлов.
Приддов никто не лишал их титула, не отнимал все земли целиком, не объявлял отца гос. преступником.
Истории гаже, чем канонная история Горика - я в ОЭ просто не знаю.
а Надорэа - вечны.
Особенно когда во всеуслышание заявила, что не стоит ему возвращать титул и земли Окделлов. татышо! она это заявляла?
я очень плохо помню ТБНу это уже ваще такой, как тут говорят, ООС аристократки и благородной дамы. За что? чем перед ней провинился собственный сын от любимого вроде мужа? и как можно поверить в ее любовь, провозглашенную на казни? Эта канонная Женевьев лжива и отвратительна получается.
а Надорэа - вечны. - к сожалению, только в фиках теперь
атышо! она это заявляла?
После казни Алана Окделла (см. ниже) его супруга Женевьев (370 круга Молний – 38 круга Скал) была насильно выдана замуж за одного из ближайших сподвижников Франциска – Гвидо Ларака (371 круга Молний – 30 круга Скал). Сыновья Алана были лишены владений и герцогского титула, перешедших к отчиму.
После гибели маршала Гвидо под Агарисом (30 круга Скал) Люсьен Ларак, обожавший своего единоутробного брата Ричарда, хотел передать ему унаследованный титул, но этому резко воспротивились как сам Ричард, так и Женевьев Ларак..
— В самом деле, — согласился Левий, — с чего югу помнить о севере? Ричард Горик сказал единоутробному брату: «Я еще не искупил ошибки отца, а тебе искупать нечего. Надор твой по праву совести». Совести, сударыня!.. Женевьев Окделл-Ларак более чем резко поддержала старшего сына, хотя была горячо предана первому мужу и...
— Я знаю, что Женевьев едва не вцепилась в лицо Франциску.
— И спустя много лет, по сути, согласилась с приговором.
Понятно, что Женевьев высказала свое мение вслух и оно стало известно, иначе как бы Левий через 400 лет знал о таком факте.
Да, вот такая у нас в каноне Женевьев.
А мы тут - почему мать не отправила ребенка подальше, ага
*********цензура*******
А чем провинился?
Говорят, Женеьев считала, что Ричард должен искупать грехи отца. И поэтому не имеет прав или там еще не заслужил герцогский титул и Надор, которые давным-давно должен был унаследовать от папы.
Да, вот так.
Бред какой-то! б-р-р
Козлы они в каноне, что Горик, что Женевьев.
Мне особенно нравится, что Женеьев сочла себя в праве решать - имеет право на наследство Ричард или нет.
В свете того, что сама Женевьев была замужем за Лараком, к которому имущество Окделлов как раз и отошло, а ее сын от Гвидо все теперь и должен унаследовать.
И всю свою жизнь она, как при первом, так и при втором муже, прожила герцогиней, в достатке и роскоши.
Не в пример Ричарду.
Который Алану, в отличие от нее - кровная родня и законный наследник.
И еще смеет, прости Господи, судить.
Меня от каждого героя, поступка и обоснуя Талигойской баллады просто тошнит.
Прошу простить, можно поцитировать на сей счет?
Возможно, мне память "с кем-то изменяет", но я полагала, что герб Окделлов считался разбитым, и был сохранен только титул наследника Окделлов, т.е. граф Ларак и граф Горик "поделили владения Окделлов". Нет?
Сыновья Алана были лишены владений и герцогского титула, перешедших к отчиму.
После гибели маршала Гвидо под Агарисом (30 круга Скал) Люсьен Ларак, обожавший своего единоутробного брата Ричарда, хотел передать ему унаследованный титул, но этому резко воспротивились как сам Ричард, так и Женевьев Ларак.
В 29 году круга Скал Ричард Окделл сочетается браком с Фредерикой фок Варзов и получает к свадьбе имение Горик и графский титул.
Тем не менее вдова Джеральда Алиенора (урожденная герцогиня Придд) вопреки воле покойного настояла, чтобы на его усыпальнице выбили старинный герб Окделлов в окружении кипарисовых ветвей.
(т.к. хоть Джеральд и подписывался графом, он де юре и де факто был уже герцогом. А в талигойской иерархии обрамляющие щит с гербом еловые ветви указывают на баронское достоинство, сосновые — на графское, пихта — дерево маркизов, кипарис — герцогов)
Сын Джеральда Эдвард (188-241 круга Скал), вступив в права наследования, по настоянию матери окончательно вернул в Надор древнюю символику, одновременно убрав гербы Лараков и Гориков.
Король может пожаловать дворянство и титул, а может его лишить
По Кодексу Эрнани, если пресекался род, император (в последствии король) в присутствии высшей аристократии лично разбивал гербовую доску. Франциск дополнил это положение правом короля передать герб и титул пресекшегося рода по своему усмотрению.
Предполагаю, что дело было так.
Титул герцога был передан Лараку вместо со вдовой Алана. Все имущество и все (!!!!) ВСЕ земли Окделлов также отошли к Гвидо Лараку.
Все дети Алана были лишены титулов, владений и даже дворянства.
Герб Окделлов - не знаю был ли разбит, об этом не упоминалась.
Но то что Лараку отдали все имущество Окделлов (а вовсе не поделили) - видно из цитат. Ричард Горик долгие годы был нищей голыдьбой, пока ему к свадьбе с Фредерикой фок Варзов не подарили таки имение Горик.
А до этого Ричард был просто Окделлом, без титула.
Кстати, получить Ричард мог абсолютно любое имение (не обязательно, что оно входило ранее во владения Алана) и уже его могли назвать по графскому титулу владельца - Горик.
Ну и стоит упомянуть, что раз Ричарда лишали дворянства, он априори не мог владеть своим бывшими землями. В сословном феодальном государстве это привилегия исключительно дворян, короля и церкви (насчет последней в Талиге я не уверена)
Кстати Фредерика - дочь(?) того самого Варзова, что вместе с Аланом провожали Бланш и который не сказал Алану правды о смерти Эрнани и даже не помешал Бланш пудрить Окделлу мозги.
Ибо простолюдин "и на пушечный выстрел" к такой особе приблизиться не смог бы. Хоть он тридцать раз в бою отличись.
Прежде чем жениться и получить графский титул Горик умудрился выслужить (!!!!!) на службе у короля Оллара(!!!) баронство.
Т.е. звучит это так
1. Горика лишают всяких титулов и дворянства. Горик живет простолюдином
2. Горик отличается сноровкой им смелостью (явно не в детские годы) и по протекции Эпине и видимо за какие-то заслуги получает личное дворянство (дворянство бывает нетитулованным. Тобишь человек дворянин, но титула у него нет. Это самая низшая ступень дворянства. Обычно сюда относятся младшие сыновья младших сыновей, мелкопоместное дворянство и т.д. и т.п. Вот как Д"Артаньян. Который был дворянин, но без титула и вынужден был сам обеспечивать свою жизнь)
3. Горик воюет, воюет и воюет за Олларов. Успешно
4. Горик за какую-то там битву выслуживает себе баронский титул. О том, что к нему прилагалась хоть какая-то землица ни сказано ни слова.
4. Горик женится и к свадьбе огребает графский титул и имение.
Думаю, мы не будем даже соизмерять - титул герцога и Надор с графом и имением Горик, да?
))))
Собсно достаточно уже того, что мужа Женевьев убили, ее саму силой выдали за Ларака, у ее детей отобрали титулы, земли и дворянство. Знать, что Горик сможет и решит выслуживаться у Оллара (убийца отца, отдавший мать в постылый брак и т.д. и т.п.), а тот расщедриться хоть на что-то для опального сына гос. преступника - Женевьев не могла.
И на момент брака с Лараком - все так, как и выглядит. Муж убит, сама в постылом браке за вчерашним плебеем, дети лишены всего.
Живи, блин и радуйся, да?
Смиряйся, принимай и прочее и прочее. Ведь дофига поводов для надежды?
Ага.
Аж три раза.
рокэалвалюб,
Ага, Варзов спал,наверное, плохо.
Не чета Эпине.
Arme
Скорее я уж готова поверить в то, что Франциск сперва такой указ издал, после понял, что погорячился и "выделил квоту" для наследника Окделла. Возможно, к рождению первенца Женевьев и Гвидо Ларака. Дабы "отрегулировать этот вопрос".
Какая такая квота?
В книге сперва написано, что лишенный всего бедолага Горик был при опекуне и сопровождал его всюду, отличаясь недюжинной смелостью и сноровкой, и только потом указывается что он получил личное дворянство.
Явно не в первый же год и даже не во второй. И, судя по тексту, не раньше чем вырос и начал совершать подвиги сноровки и смелости.
И даже если бы вы были правы - вы считаете, что Женевьев догадывалась о грядущей квоте?
Вот ее только что выдали замуж силой за Ларака.
Как в этом фике.
Любимый муж убит, второй брак - постылый с плебеем, а дети низведены до дворни. И Женевьев должна сидеть на попе и надеяться, что захватчик Франциск передумает? Захватчик Франциск который отдал все имущество Окделлов - Лараку, своему верному соратнику, вдруг раскается и решит взять часть этого имущества обратно, что бы одарить детей гос. преступника Алана?
Женевьев правда стоило на это надеяться готовясь провожать детей из господских покоев в людскую?
Спорить?
С тем, возможно, что кто-то считает описанные в ТБ события - зело логичными и правдоподобными.
Мухахаха
И главное - есть люди согласные с авторской оценкой героев, кто в Балладе положительный персонаж, а кто отрицательный, кого любить, а кого ругать.
Я все еще надеюсь, что эти читатели просто не задумывались над текстом, не анализировали или плохо знают историю . Вот по возможности и расписываю свои доводы.
Может, кто и задумается?
Нет, я вполне могу себе представить даму, поступающую так, как Женевьев в исполнении Вашей знакомой. Вполне могу. Просто начиная с этого момента приходится действительно переписывать всю историю, с начала Круга Скал
* задумавшись * - а вообще, если говорить о каноне, не представляю себе вообще такой ситуации - "полная дискриминация Ричарда Горика с дальнейшим выслуживанием". Ибо в такой ситуации надо либо убивать мальчишку сразу, чтобы не растить потенциального "врага и предателя", либо таки ж сохранять наследный титул Окделлов, как "самодостаточную величину", сим демонстрируя остальной доолларианской аристократии: "если не будете лезть на рожон, у вас есть шансы прижиться при моей власти".
Ибо иначе получается какое-то полное "черт-те что".
О, таки да!
думаю, и то и другое и особенно третье))
Хотя, на каждое место себя не поставишь. Как обычно, самоотождествляться с победителями приятнее
Не знаю, самоотожествляться с Франциском или Лараком мне никогда не хотелось.
И в случае Талигойской баллады мне не то что бы очень нравится Женевьев или Алан, я им скорее сочувствую и негодую. Негодую в кого их превратил автор.
Собственно говоря уже после первого прочтения этой истории - чувство справедливости возопило аки пожарная сирена.
И не унимается до сих пор.